Под музыку дождя - Страница 3

– Да, похороны действуют удручающе, – согласился с ней Джерри. Он произнес эти слова глухим, подавленным голосом.

– Я очень и очень сочувствую вам, Джерри. Не знаю, но, может быть, если мы поговорим о случившемся, это хоть как-то облегчит ваше душевное состояние?

– Случилось банальное – автокатастрофа, – сказал Джерри и хладнокровно – в который уже раз? – подумал о том, что в его сердце не находится места для глубокого сожаления об этой «банальной» катастрофе и о той, что в ней погибла.

Его жена Кэролайн имела внешние данные, которые могли свести с ума любого мужчину. Она была красива, сексуальна, экзотична и соблазнительна. У нее была привычка встряхивать головой, чтобы ее длинные черные волосы рассыпались пышным веером, и при этом как-то по-особому прищуривать глаза. Одна только эта привычка могла толкнуть мужчину на самые непростительные поступки.

Джерри влюбился в Кэролайн, как в нее влюблялись другие мужчины, и решил, что его влюбленности вполне достаточно, чтобы пойти с ней к алтарю. Он был уверен, что его влюбленность постепенно перерастет в любовь и что чувство любви к этой женщине будет вечным.

Но вечным оно не стало. Теперь он мог честно признаться самому себе, что из двух лет брака счастливыми для него были лишь первые четыре месяца. Все остальное время превратилось в мучительное ожидание неизбежного конца.

– Сколько вам пришлось выпить? – услышал он голос своей секретарши.

– Достаточно, чтобы забыть даже о количестве выпитого.

– Она была очень красива, – мягко заметила Аделин. – Должно быть, эти последние две недели вы прожили, как в кошмарном сне, и…

– От души советую вам не испытывать свой организм и не начинать пить, – довольно резким тоном оборвал ее Джерри.

Он вдруг начал ощущать свое тело как какой-то мертвый груз, а его мысли стали путаться. Голос Аделин напоминал ему мягкие, убаюкивающие волны, плескавшиеся вокруг него. В какой-то момент затуманенный мозг Джерри чуть было не подтолкнул его к тому, чтобы рассказать этой молодой женщине всю правду о пережитом им кошмаре. Он едва не сказал ей, что этот безумный сон наяву был не из тех кошмаров, какие обычно снятся людям. Его кошмарный сон в значительной степени отличался от обычного, и длился он гораздо дольше упомянутых секретаршей двух недель.

Это был кошмар его семейной жизни. В течение многих месяцев он оказывался свидетелем неуправляемого поведения своей жены, которая в стремлении опорочить его нагло утверждала, что он был недостаточно силен как мужчина и не удовлетворял ее в постели, что единственной настоящей любовницей в его жизни всегда была работа. Каждое такое обвинение со стороны Кэролайн становилось еще одной каплей яда, отравлявшей и постепенно убивавшей чувство искренней привязанности, которое он испытывал к ней. А когда ее вечерние посещения ресторанов и следовавшие за этим «прогулки» по городу стали затягиваться на всю ночь, до самого утра, терпение Джерри лопнуло, и его чувство любви к жене трансформировалось в полное равнодушие.

И тем не менее он продолжал жить с ней, не находя в себе сил, чтобы сделать решительный шаг и разорвать их брачные узы. Когда из Испании позвонил ее отец и сообщил, что Кэролайн погибла в автокатастрофе, Джерри незамедлительно вылетел в Мадрид. Он подумал, что будет раскаиваться и испытывать угрызения совести из-за того, что в последние недели перед смертью жены уделял ей совсем мало внимания. Если бы он относился к ней более внимательно, она, возможно, не покинула бы так стремительно их квартиру в Бостоне, чтобы развлечься и забыться в каком-нибудь другом месте.

Но раскаяние так и не пришло к нему. И в нем не проснулись угрызения совести. Автокатастрофа стала своего рода трагическим свидетельством, подтверждением горькой правды об изменах Кэролайн: рядом с ней на пассажирском сиденье искореженного «шевроле» было обнаружено бездыханное тело ее любовника. Оба погибли, заключив друг друга в последние, предсмертные объятия.

Интересно, подумал он в хмельном забвении, что сказала бы его секретарша, если бы услышала правдивый рассказ о его покойной жене, об их неудавшемся браке? Джерри открыл глаза и окинул Аделин откровенным, оценивающим взглядом. Бледная кожа ее лица тотчас стала приобретать пунцовый оттенок.

– Вы краснеете, как девочка-подросток, – бесцеремонно заметил он. – Я, наверное, жутко перепугал вас, когда вдруг появился в коридоре. – В его голове, очевидно, слегка просветлело, и он весело улыбнулся молодой женщине. – Удивляюсь, почему вы не заперлись в офисе и не вызвали полицию?

– Я собиралась сделать это, но просто не успела. Вот уж никогда бы не подумала, что зловещей фигурой в конце коридора в столь поздний час мог оказаться мой босс.

– Похороны были такие… мрачные, тяжелые. – Джерри говорил тихим, усталым голосом. – А после похорон… атмосфера в доме, все эти перешептывания среди съехавшихся родственников стали давить на меня, как давят на землю свинцовые тучи перед грозой. Родственники ее прилетели из Испании и других стран. Были и из Штатов. Плакали… Сочувствовали мне. Я принимал их соболезнования и… пил, пил. Вполголоса они спрашивали друг у друга, почему ее похоронили здесь, в Америке, а не в Испании. Ведь она была испанка…

Алкоголь постепенно выходил из него, и он уже вполне осмысленно задал себе вопрос: а возникло бы у него желание с такой же откровенностью исповедаться перед другой женщиной? Скорее всего, нет. Но сидевшая около него Аделин смотрела ему в глаза с таким мягким, ласковым состраданием, что он был не в силах сдержаться и не раскрыть перед ней хотя бы толику того, что ему пришлось увидеть, пережить, перечувствовать и передумать в этот день прощания с Кэролайн.